Хороший день

Нет большего счастья, чем проснувшись в палатке услышать только шелест реки и голоса птиц. Никаких посторонних звуков будто и нет в природе. Уже давно не раннее утро, а я все лежу в теплом спальнике и разглядываю мелкого паучка  в углу желтого купола внутренней палатки. За одну ночь он умудрился сплести там небольшую паутинку и удобно устроился в ее основании. Придется как то выгнать его оттуда. Размышляя об этом, не спеша начинаю собирать спальные вещи и упаковывать по местам в гермомешок. Солнце уже нагрело палатку и на улице совсем тепло. Какое хорошее утро сегодня. В воздухе нет намека на ветер и дождь. Всюду носятся синие  стрекозы и большие колонии белых бабочек словно тополиный пух порхают возле края воды. То взлетают, то копошатся постоянно складывая и расправляя свои мраморно-белые крылья. Якуты говорят, что когда кончатся бабочки тогда и у медведей завершится брачный период. Наверное они правы. Иду купаться и бабочки белым веером разлетаются из под моих ног.
Прошло два дня, как я покинул последнее поселение и как бы я не хотел, река медленно но неотступно несет меня к концу сплава поселку Оннёс. Там  надеюсь найти попутку и если повезет уехать в Якутск. До этого поселка порядка 90 километров по реке. Он есть на карте моего навигатора, и по прямой всего два десятка километров. Но мне почему то упрямо твердили про девяносто. В тайге больше принято считать не километры а время затраченное в пути. Поэтому чаще всего говорят « к вечеру будешь» или « два дня пути». Ориентирами могут служить избушки или скалы особенно выделяющиеся своей красотой. Пустые бочки привязанные к деревьям или брошенные дюралевые лодки раздавленные весенними льдами. Их сплющенные тела часто торчат из прибрежных тальников, как злое напоминание беспечным путникам о суровых ледоходах и весенних паводках.
Однообразная работа веслом немного утомляет и я временами просто перестаю грести и наслаждаюсь видами береговых утесов и чистотой воды в реке. За широким тихим  плесом впереди видны частые гребешки волн. Это признак мелкой шиверы с быстротоком. Возможно будет хорошая рыбалка или быстрый проход с элементами слалома . Тут главное вовремя определить куда течет главное русло. Приподнимаюсь на руках и вглядываюсь в реку. От долгого сидения на одном месте зад начинает приятно оттекать и покалывать отсиженную часть. Впереди видны галечные косы на широко разлившемся  кривуне. Его отвесный берег свидетельствует о большей глубине чем у пологого. Быстро толкаю нос лодки влево и начинаю интенсивно работать веслом уходя к нависшим скалам. Байдара то и дело чертит килем по камушкам, подпрыгивая на крутых лбах подводных валунов. Весло то хватает струю, то упирается в гальку. Главное быстрее пересечь этот мелкий перекат и я выплыву на глубину. Так проходят минуты, но одна мель сменяется другой, потом третьей а глубины все нет. И наконец лодка основательно села на днище. Нужно вылезать и тащить ее волоком. Какая же все таки легкая моя байдара. При глубине чуть выше щиколодки она еще способна плыть и нести тяжелый груз. Далеко вперед простираются мели. Но вот там видна более темная вода и я тащу по скользким камушкам свою спутницу . Шивера понесла нас быстро и мощно. Под мелькающим дном замечаю темные тени быстрых рыб. Это линки . Разве можно упустить хорошую рыбалку. Зачаливаюсь в улов и достаю спиннинг. Со второго броска мелкого желтого Блю-фокса ощутимый удар сильной рыбы. Линок мечется и упирается в струю. То с силой разматывает катушку, то идет вверх по течению. Удивительная эта рыбалка. Выудив трех штук разного размера, прямо тут на берегу решаюсь обедать. Крупную рыбину режу кусками в котелок, а двух помельче насаживаю на ивовый прутик. Жаль не могу я вам описать запах этой ухи из свежего ленка. Тальниковый дымок от костра и мелко порезанный дикий лук делают ее особенно вкусной и питательной. Никакой другой заправки у меня нет, да и не нужна она вовсе. С удовольствием дую на ароматный бульон в деревянной ложке. Среди блёсок жира плавают крошки молотого перца и мошки упавшие в суп. Горячие куски рыбы обжигают губы и пальцы. Перекладываю с руки на руку и снова дую на бледно желтое мясо . Форель она и есть форель, хоть и сибирская. Пока прихлебываю ушичку не забываю поворачивать и печеную рыбку. Главное не сжечь а приготовить. Когда начинает лопаться чешуя и течь сок, самое время снимать. Хоть и наелся уже, но устоять перед таким невозможно. Половину рыбки оставляю на ужин и собираюсь в путь.
Да, такой рыбалки в наших широтах нигде не найти, рассуждаю про себя мерно махая веслом. Вот если бы водилась похожая рыба скажем в пруду на Патриаршьих или в Бутово. Можно представить что творилось бы на берегах… Ну уж нет, дудки! За таким счастьем нужно очень далеко ехать. В этом его прелесть и красота. Возможно совсем скоро и сюда придет железная дорога, а значит и люди, много людей. И кончится вся эта красота и обилие. Такие вещи всегда несовместимы.
Пока я размышлял о прекрасном,  берега сузились и показались каменные столбы. Утесы поражали причудливостью форм и величием. Их подножья были раскрошены ледоходом за многие тысячи лет. Образовались ниши и гроты в которых весенняя река крутила плавающие бревна, а тяжелые удары мощных льдин выбивали новые куски мрамора. На мелких участках дна были видны глубокие борозды которые ледоход  оставлял в гальке. Словно плугом льдины распахивали дно реки, и нет такой силы, чтобы противостоять этой мощи. С каждым пройденным километром река меняла свое направление. Казалось она течет уже в обратную сторону, но с новым поворотом все исправлялось . Отсутствие карты только усиливало это ощущение. Я вглядывался в затуманенное вечернее светило и понимал, что прав был Женя. Вечером у костра навигатор показал мне на сколько я отплыл от последней ночевки. Оказалось на семь километров. И это день хорошей гребли по течению. Судя по характеру реки следующие сутки мало что изменится . Видимо я проходил какой то горный массив, но навигатор молчал об этом. Единственное что радовало, это красивая и дикая тайга плотной стеной подходившая к краю пологого  берега. Тут было много сухих дров и удобное место для ночлега. Вода в реке казалось остановилась из за глубины. Блесна опущенная вертикально с лодки долго не находила дна. Тут могли жить таймени, но я не хотел их ловить. Хороший день медленно угасал. Я сидел на толстой коряге, пил чай и смотрел, как на отвесных скалах розовыми бликами играло угасающее светило. Было тепло и удивительно тихо. Скоро ляжет роса и нужно спешить укрыться в палатке. Переворачиваю  байдару накрывая ей весло и спиннинг. Покой и тишина. Нет ярких цветов, запахов и звуков. Даже оранжево-синее брюхо моей лодки под пологом вечернего дыма от костра не выглядит инородным предметом. Единственное определение всему этому – гармония.

Легка и быстра на мелкой воде.

Ленок - сибирская форель

- Как бы вам объяснить вкус?
 

Такая вот чистая вода в реке.
 

Красивый каньон.

Туманы нового дня

По кромке воды шел человек небольшого роста и ловил на поплавочную удочку. Шел он неторопливо со скоростью течения и был настолько занят ловлей, что мое приближение стало для него неожиданностью.
- Здравствуйте! Клюет сегодня? – спросил я пожилого рыбака местной народности.
- Аааа…Так, не очень. Харюс  шипко мелкий. Вчера больше поймал и крупнее. Он достал из глубокого нагрудного кармана анорака пару рыбок похожих на плотвиц и небрежно сунул обратно. – Ты с трассы плывешь? Я утвердительно покачал головой и причалил к берегу. Пока я узнавал у своего нового знакомого далеко ли мне осталось плыть до людей, впереди за мысом показалась полная женщина и прокричав что то по- якутски замахала ему рукой.
- Вот видишь, уже орут. Ни минуты покоя от этих баб нету. То иди рыбу ловить, то поехали домой. Нет мне с ними покоя. Ну ты понял, как тебе в нужную протоку попасть? – спросил меня напоследок старик. Впереди лежали острова и широкие мели, река сильно разливалась и только в одном месте можно было пройти даже под мотором. Еще там часто вырывался из под земли болотный газ и сильно пахло сероводородом. Так же он поведал мне о том, что некто Михаил завтра на УАЗике поедет в Якутск и что он всех об этом предупредил. Для меня это была огромная удача. Я поблагодарил своего гида за ценную информацию и направился к байдаре. Якут неспешно смотал кривую ивовую удочку и помахав мне рукой повернул к тайге. Видимо там находилось невидимое с воды зимовье. По его словам до поселка оставалось два десятка километров. Я включил уже ненужный навигатор и к своему удивлению обнаружил, что нахожусь в трех километрах от шоссейной дороги. Видимо река снова повернет обратно…
К полудню преодолев значительную часть пути с островами и запахом газа, я увидел коров на берегу и далекие деревянные дома. Погода портилась, небо затянули низкие облака и начал капать мелкий дождь. Мне нужно было спешить поставить палатку и найти этого владельца УАЗа пока не стемнело. На плотном дерновом  берегу заваленном битыми бутылками, пустыми канистрами от масла и покрышками разных сортов лежали толстые коровы с печальными глазами и задумчиво жевали. Луг вдоль реки был настолько ровно выщипан животными, что мог быть отменным полем для гольфа, если бы не чудовищный бардак из мусора и металлолома царивший вокруг. Среди всего этого резвились дети, а у кромки воды  возле грузившихся надувных лодок стояли три дорогие иномарки японского производства. Наскоро поставив палатку и разобрав лодку  спешу в поселок искать Михаила. Его я нашел быстро, а вот к закрытию магазина не успел. Придется ночевать с чаем и гречневой кашей. Добродушный мужик лежал под машиной и менял колодки. Он охотно согласился взять меня с собой и даже пообещал спустится ко мне на берег, чтобы я не тащил поклажу наверх. Договорились на семь утра.
Пока я искал дрова, дождь усилился и люди помогавшие грузить лодки на берегу спешно распрощались, сели в машины и уехали оставив под дождем два семейства на своих моторках. В каждой из них на куче вещей сидели женщины и упитанные дети школьных лет. Люди ругались и кричали друг на друга, но вскоре отошли  от берега и завелись моторы. Весь этот караван вытянулся вверх по реке и источая сизый дымок начал медленно ползти против течения. Каково же было мое удивление, когда за каждой тяжело груженой лодкой на привязи тащилась еще одна такая же с едой и питьем. День был пятница, и судя по всему люди ехали на выходные. Только теперь я понял, почему они смотрели на все мое имущество из спиннинга и котелка с таким неподдельным удивлением.
Дождь прекратился в сумерках. Весь мокрый, я суетился у костра доваривая кашу. Больше всего я сожалел, что не удалось высушить лодку. В мокром виде ее вес удваивался, а платить за авиа багаж много я не мог. Нагрев у огня большой валун, устраиваюсь поудобней к огню  и ужинаю глядя, как достойный сын якутского народа моет свою новую машину в кристальных водах Амги. Сначала он с разгону влетает по неглубокой косе на отмель. Потом начинает буксовать взад-вперед чтобы промыть подкрылки. Затем вынимает все коврики и открывает капот. Двигатель, салон, днище все, куда достает щетка на длинной ручке моется тщательно и окатывается из ведра стоя по колено  в воде. Загаживание  реки продолжалось долго. Мне это надоело и я забрался в палатку. Спать оставалось совсем не много  времени. Утром предстояло собраться, все упаковать и выйти к берегу. За палаткой послышались тяжелые шаги и сопение. Это коровы возвращались с  пастбищ. От них пахло теплым молоком и сеном. Увидев диковинный новый предмет на своем вечном пути к дому, они долго стояли шумно вдыхая воздух и топтали копытами по булыжниками. Иногда слышались знакомые частые шлепки падающего навоза. Меня больше волновали растяжки палатки. Я крикнул на них и животные испугано шарахнулись в сторону. Наступила ночь. Влажная и тихая. Где то далеко доносился гул моторки и треск мотоцикла. Играла музыка и лаяли собаки. Чуть тише пьяные голоса и звон битых бутылок.
Спалось мне очень плохо. Во сне всплывали наскальные рисунки, причудливые скалы и страшные пожарища. Измученный такими сновидениями с неохотой покидаю теплый спальник и вылезаю в густой утренний туман. Время пять утра, и вся округа спит. Только река медленно несет свои густые воды от которых поднимается пар. Спускаюсь с котелком на берег умыться и зачерпнуть воды к чаю. Из тумана проступает пустая дюралевая лодка на камнях а дальше ничего не видно. Пока кипела вода, собрал совершенно  мокрую палатку и лодку, упаковал в рюкзак и затянул лямки. Сидя на тяжелом  рюкзаке потягиваю обжигающий кипяток с запахом жасминового чая  и дымка. Природа не спеша просыпается, и первой подала свой голос знакомая кукушка. Ее однообразная песня звучит совсем тихо. Висящая в воздухе водяная пыль мягкой ватой глушит знакомую песню.  Настало время прощаться с Амгой. Две недели я жил с ней одной жизнью. Она дарила мне рыбу, согревала в охотничьих избушках, открывала и показывала красоты  Якутии, и как то нелепо вывела меня к месту, где в ней моют грязные машины и бьют бутылки…
- Кукушка, кукушка!  Прозреют ли люди живущие на твоих берегах. Богатая тайга дает им соболей и мясо, река дороги и рыбу Когда же они начнут уважать свой край?.... Но молчит кукушка. Видно знает правду.
Белый  УАЗик выкатился под горку и остановился возле меня. Крепкие руки водителя помогли мне погрузить мокрый рюкзак. Я еще раз взглянул на утреннюю Амгу и вслушался в тишину в надежде услышать кукушку. Но только собака залаяла на краю поселка. Мы поехали по сонным улицам мимо облепленных кизяком и глиной национальных коровников, брошенной сломанной техники и кривых заборов. Дорога в Якутск заняла четыре часа и час ходу на пароме через Лену. В аэропорту мне объявили за билет 29000 рублей. Таких денег у меня не было. Таксисты подсказали где найти маршрутку в Томмот. И вот я снова еду по известной всему миру Колымской трассе М-56. Старенький Хайс должен преодолеть расстояние в пятьсот километров за двенадцать часов. Но он сломался где то по середине маршрута. И мы долго ждали еще двенадцать часов пока нас не вывезут отсюда попутки. В Томмоте удачно купив билет, иду искать памятный подарок о Якутии. Как то сама собой попадается на глаза симпатичная маленькая лиственница на обочине дороги. Купив в ближайшем магазине мерную пластиковую кружку аккуратно выкапываю сибирскую красавицу и забираю с собой в вагон. Проехав шесть суток в двух поездах до Москвы, измученный вагонной духотой и болтанкой, спешу скорее добраться до квартиры и залезть под душ.
Далекая поездка закончена. Скоро будут обработаны фотографии и написаны первые строчки рассказов. Они хранят запахи костра и сырое дыхание якутской тайги. Поездка удалась, и сегодня вспоминая об этих сотнях километров по красивейшей реке Амге, я снова вижу как насмешки вдоль дороги яркие плакаты « Сохраним Амгу – жемчужину Якутии».
Не все так грустно. Теперь под окнами моего дома в деревне будет расти живая память о далекой и красивой  стране Саха-Серэ.

Туманное утро на Амге. пос. Оннёс.

Паром по Лене в Якутск.
 

Великий северный путь от Тында на Колыму.
 

Сломалась машина.

Последняя на сегодня станция якутских ж/д.

- и в дальний путь на долгие года...

Вверх по Джемку

   Давно проснувшись от утренней прохлады и сырости, мне никак не хотелось покидать палатку. Через москитную сетку полога хорошо было видно плотные слои тумана а  водяная пыль висела в неподвижном воздухе. С нескольких метров можно было различить оранжевый бок лодки и желтый гермомешок, остальные предметы и деревья расплывались в серой пелене. Часов я не имел но угадывалось время к полудню. Здесь некуда спешить и приходится ждать когда взошедшее высокое солнце высушит и испарит тяжелую завесу туманов превратив ее в пар для дождевых облаков.
  Костер никак не желал разгораться и единственное что я ему мог предложить, это стружки лиственничных веток. Даже смола этого дерева почти не горит в отличии от сосновой. Мокрое было все, тайга, палатка, галечник у воды, одежда и даже идеальные  на вид палки. Только в герме хранились сухие продукты и сменное белье. Наконец то вскипел котелок и я отчерпнув немного воды для каши кинул туда щепотку чая. Тепло горячего завтрака растекалось по организму и согревало изнутри. Налетевший ветерок зашевелил листья ивы и колыхнул покрывало дымка над рекой. Уже показались первые лучи солнца когда я увязал последнюю вещь в байдаре и взяв в кулак поводья от лодки громко произнес:  - Ну, с Богом! Звуки растворились в шуршании воды и камней не перекате.  Легко и податливо скользила по воде элегантная байдара. Песчаный берег сменялся каменной россыпью, потом дерноватым лугом или переходил в отвесный размытый обрыв обойти который было невозможно и приходилось переплывать на другой берег. К сожалению это удавалось не всегда и приходилось пробираться под корнями нависших деревьев по грудь в воде. Мощная струя сбивала в ног стараясь отбросить назад, но каждый раз удавалось пройти этот небольшой отрезок  под напором сильного течения. Так я шел без обеда  и только останавливался на пол часа в самую жару чтобы искупаться и просушить спальник, палатку и тент. Удивительно было полное отсутствие мошки и комаров. Редкая тайга просматривалась на сотни метров вперед и часто где то там за поворотом виднелись олени, медведь  или лось. Видимо им доставалось больше от кровососов чем человеку и они выходили из марей на берега рек где всегда дует ветерок сдувающий мошек. Вот и сейчас замечаю темное бурое пятно у поворота каменистой косы. Олень идет не спеша и постоянно трясет головой с небольшими пантовыми рожками.  Ветер дует ко мне,  и наверное мы скоро  встретимся возле тех корявых ивок. Я подошел раньше и присел на теплый валун. За кустом послышались постукивание камней под широкими копытами сакжоя. Через минуту его голова с большими перепуганными глазами появилась передо мной. Мгновение и он скрылся в кустах карликовой березки. С поломанных веток голубики рассыпались на галечник крупные ягоды. Голубые на серых камнях гранита.
   К вечеру появились первые отвалы выработанной драгой породы. Когда то здесь велась добыча золота и мутная вода выгнала из реки всю рыбу. Прошло пять лет, как прииск не работает, но рыбы нет до сих пор. Грустно смотреть, как быстро и качественно человек уродует красивейшую таежную реку. Валы взорванного и перекопанного гранита возвышались на десятки метров в вышину и на сотни в длину. Они шли рядами по каждому берегу, и по руслу уже не глубокой и теплой реки создавая коридоры стоячей воды. Попадая в такой проход не знаешь чем он закончится. Конец его, как правило тупиковый и приходится перетаскивать лодку через гребень битого камня в другой более надежный с виду проход.. Но всегда оказывалось обманом и я снова и снова поднимал Маринку и нес ее в очередную протоку. Раскаленное солнце скатилось за плоские вершины лиственниц когда совершенно уставший  с изодранными об камни ногами,  присел на удобной коряге привязав к ней лодку. Пора было готовить ужин и ставить палатку. Меня покачивало от усталости и сильно хотелось есть. Неспешно установив жилище и настрогав сухих стружек,  разжигаю костер и вешаю маленький котелок. В большом мне нечего варить. В запасе только крупа и немного вермишели. На крайний случай одна банка тушенки. Сначала чай. Много чаю, и голод постепенно затухает. Лезу в палатку  пожевав немного сухарей и маленький кусочек бекона. Поцарапанные ноги ноют  и чешутся. В трех местах прилично стер кожу попавшим под лямки песком и гравием. Тихая, теплая ночь опускается на маревую тайгу. В округе на многие километры нет  людей, лишь только северный олени и медведи. Их следами истоптаны все песчаные косы, а свежие кучи медвежьего помета попадаются все чаще и чаще. Животные меня не пугают вовсе.  Год выдался урожайным на ягоды и орех, звери сыты и беззаботны. Хотя такая встреча с медведем как сегодня с оленем не несет ничего хорошего, но я надеюсь увидеть его раньше в этой редкой тайге и не допустить сближения на опасное расстояние.
   Тишина и убаюкивающее журчание Джемку создают то неповторимое чувство свободы и отдыха ради которого стоит поехать за многие тысячи километров , чтобы надолго запомнить  как велика и прекрасна тайга для тех кто ее понимает и любит. Дом в котором все первозданно и чисто, где нет обмана и суеты, людей и машин. Где замерло время остудив ход вечности под  мерзлотой марей, где пахнет багульником и медом спелой морошки. Вода которую хочется пить из ладоней не помыв перед этим руки. А зачем, ведь в тайге нет грязи.  Хорошо что еще есть такие места, куда можно приехать и не видеть никого многие  дни. Усталость окончательно сморила меня и я заснул под мелодию воды и дурманящие запахи багульника.

Вода висела в воздухе до позднего утра.

"кораблик" - так легко вести лодку вверх против течения.

Когда солнце печет нужно останавливаться и  сушить палатку и одежду.

Вверх по Джемку.

Тут работала драга. Золотые разработки уничтожат любую природу.

В Калакан

   К концу второго дня, как я расстался с Сергеем , река ,Джемку стала совсем узкой и холодной. Навигатор показывал, что она резко   уходит к горам на запад.  Мне предстояло разобрать лодку и тащить все имущество к озеру Гаенга по болотистой мари покрывающей вечную мерзлоту ковром душистых багульников и карликовой березки. В воздухе чувствовалось приближение дождя и мошка принялась за свою работу. Я намазал руки и шею дифтолатом, затем растер его по лицу. Насекомые ретировались на некоторое расстояние . Разборка всегда продолжается не долго. Тщательно упаковав снаряжение в два увесистых рюкзака,  склоняюсь над картой и компасом. Примерное направление чистый юг. Быстро поднимаю упакованную в длинный но не тяжелый рюкзак с байдаркой и начинаю движение по перине проминающихся мхов и кустарничков голубики. Шаги даются тяжело. Под покровом сфагнума холодит ноги ледяная вода не тающей тундры,  а черная жижа временами брызгает наружу. Голубичная марь дышала жаром и только ветерок приносил ту небольшую прохладу вспотевшему телу о которой может мечтать путник. Кровососы вились где то за спиной и стоило только повернуть голову назад, как они тут же набивались  в глаза и рот. Пройдя значительное расстояние,  снимаю синий рюкзак и ставлю к корявой лиственнице. Его будет видно издалека.  Возвращаюсь своим следом к реке где меня ждет более тяжелая поклажа из палатки, еды и одежды. Пронеся ее мимо оставленной лодки еще метров двести,  оставляю так же на видном бугорке и иду назад к первому рюкзаку. Так продолжается  час, другой, третий пока в просветах редких деревьев не показалось зеркало водной глади озера. Неожиданно большим и совершенно диким увидел я его сквозь тонкие и низкие стволы деревьев. Сидя на кочке запускаю руку в куст голубики и достаю оттуда горсть небесно-голубых ягод. На их матовой кожице остаются следы пальцев , как при дактилоскопии.  Ягоды тают во рту оставляя приятную кислинку, но не утоляя жажду. Всюду сколько видит глаз бесконечное море голубики и лишь на открытых мхах виднеются янтарные ягоды морошки. Нагибаясь за ними каждый раз придерживаешь тяжелый рюкзак, чтобы он не свалим меня вперед. Морошка переспела и давится от малейшего прикосновения. Она сладкая и пьяная, пахнет медом и летом.  Ягод на столько много, что временами ловил себя на мысли,  будто не хорошо наступать на богатство природы и нужно выбирать место где их хотя бы поменьше. Но тут очень далеко громыхнул раскат грома и я очнулся от рассуждения и усталости. Сильно парило,  в воздухе носились миллионы голодных комаров и мошек. Они особенно жестоко кусают перед грозой. Нужно было спешить к воде. Там можно было искупаться и выполоскать пропотевшую майку с платоком. Несколько ходок взад-вперед и я уже на берегу черного от торфа озера. Дно немного песчаное, затем переходит в ил. Вода теплая на поверхности и совершенно не прозрачная хотя чистая. Будто растворимый кофе. Быстро купаюсь и стираю футболку. Налетевший ветер отогнал насекомых и позволил  наскоро собрать байдару. Плыть мне на ней не много и я особо не закреплял ее детали. Загружаю вещи и отталкиваюсь от  торфяного берега. Волны качают и плескают через борт. Гребу примерно на дальний берег где должна быть узкая и длинная протока в нужном направлении. Но тут полил дождь и ударила молния.  Холодные потоки воды обрушились из недавнего теплого неба.  Гром грянул где то-совсем рядом, потом все повторилось еще раз и в воздухе запахло электричеством. Я оказался в самом центре грозы на ровной водяной глади посреди озера в дюралевой лодке и с таким же веслом в руках. Понимая, чем это может закончится,  спешно гребу в другую сторону туда, где по словам эвенка у него должна быть избушка. Сорвавшийся внезапно  сильный ветер с усилившимся дождем постоянно разворачивали нос лодки,  и я налегал на скользкое весло всеми силами. Через двадцать минут достиг небольшого островка с остатками лиственниц на берегу. Больше строительного материала тут взять негде,  поэтому строить можно только здесь. Высаживаюсь на топкий берег и под проливным дождем иду искать строение. Мне повезло. Изба нашлась именно там где я и предполагал. Это низкое строение с косой дверь и целлофаном вместо окон. Кровлей служит кора с лиственниц . Она не дает снегу таять зимой, но совершенно не годится как кровля летом. Внутри льет наверное сильнее чем снаружи. И все -таки хоть  какое то жилье в такую погоду. Всяко лучше,  чем ночевать на мокром болоте и под дождем. С трудом перетаскиваю нужные одежды и крупу на ужин. Дров поблизости конечно нет, но на стене висит двуручная  пила,  а за ржавой печкой из половины бензиновой бочки немного сухих поленьев. Кое- как удалось развести и раздуть огонь. Внутри все в пару от сырости и дыма. Непогода стихает и я иду пилить сухой на вид пень.. Единственное, что осталось  не промокшим,  это герма со спальником и тонким бельем-пижамой для него, но я надеюсь все высушить за ночь у печки. Пока варилась гречневая  каша , пытаюсь   хоть как -то закрепить поверх коры на крыше кусок целлофана над местом моих нар. Удается и тут снова полил дождь, еще более сильный,  чем ранее. Гроза гремела далеко,  но потоки воды залили все внутри кроме небольшого пятачка со спальником и печкой. Вот он суровый характер полюса холода. Ужинаю при свете диодного фонарика. Глоток спирта, горячая каша и спать. Усталость и озноб берут свое. Единственное желание влезть в сухое и уснуть.
   Ночной дождь пролил столько воды, что небольшой болотный ручеек превратился в реку. Это позволило мне почти приплыть на водораздел на лодке. Однако ее все равно пришлось разбирать еще раз и тащить все заново к реке Калакану. Переход немного длиннее вчерашнего, но дается легче из за подъема на каменную поверхность перевала. Внизу неожиданно открылась река, бурная и шипящая в тесном ущелье. Очень неприветливо хмуро казалось все вокруг. Мокрые камни заросшие ягелем  на которых постоянно скользили кроссовки и заметно потяжелевшие от воды рюкзаки не добавляли радости от достигнутой цели. Спуск к воде крутой и высокий берег пришлось обходить далеко в стороне. В реке еще не много воды, но она беснуется среди больших камней в нагромаждении которых пробила себе дорогу . Под нескончаемым дождем  уже основательно  собираю байдару крепко затягивая каждую деталь и узелок . Ей предстоят серьезные испытания на прочность. Ловить рыбу бесполезно вода мутная и ее много. Отталкиваюсь и выгребаю на струю пенной воды. Сильное течение мгновенно понесло меня со страшной скоростью и я с большим трудом успевал поворачивать лодку между камнями. В таких шиверах легко сломать ее шпангоуты . Река сильно петляет  создавая прижимы к берегам. Вот за поворотом показывается высокая скала стоящая ровно поперек течения. Перед ней мощная струя в крупных камнях которая потом бьет в ее отвесную грудь и кипит там в белой пене.  Пытаюсь успеть, как то выправить лодку,  чтобы пройти немного правее, но уже поздно и нос задевает за каменную глыбу под водой. Мгновение и я уже в холодной воде плыву рядом с байдарой к этой  ужасной скале с водяным валом. Только бы успеть схватить весло и не дать ему потеряться.  В спасательном жилете  одной рукой удерживая перевернутую лодку другой хватаю весло. В этот момент вижу, что вода возле скалы уходит вниз увлекая с собой палки. Выставляю  вперед ноги  и крепко держусь за лодку. Удар о скалу пришелся на ноги и лодка не пострадала,  за то меня начало подсасывать вместе с веслом под воду. Всячески стараюсь удерживать весло и не утонуть отталкиваясь от скалы продвигаюсь к ее краю где в небольшом котле кружатся бревна и пена. Там спасение, водоворот не слишком мощный  и смогу выплыть если уж не утонул здесь. Течение сильно давит к скале, но понемногу мне удается вырваться из его смертельной хватки и вода подхватив меня выносит в улов за скалой. Руки тряслись и всего знобило совсем не от холода, скорее от страха за свою жизнь с которой так опрометчиво мог расстаться и вряд ли кто то меня тут нашел бы даже через пол года.
Озноб все не проходил, как и этот надоевший мелкий дождь. Река становилась все полноводней с каждым часом. Тут в Забайкалье частые выходы мерзлоты и промерзший торф марей и каменники не впитывают дождевую воду. Она стекает с болот и сопок мгновенно наполняя реку. За час ее уровень может подняться на несколько метров и унести плохо привязанную лодку, палатку и снаряжение.  Дело идет к вечеру и мне нет другого выбора, как ночевать тут. Хоть узкий был распадок, но под невысокой скалой нашелся ровный пятачок сухого берега, спешу перетащить туда все свое имущество  и поставить палатку. Костер никак не хотел разгораться и не где оторвать бересты. Тут растут только лиственницы да редкие ивовые кусты. Укрывая собой от дождя строгаю ножом сухую щепку и снова пытаюсь разжечь костер.  Через час немного обсохнув и согревшись оглядываю свое положение, состояние реки и лезу в палатку. Там сухой спальник и тонкое белье.
Меня разбудил сильный шум реки. Было темно и сыро, но река шумела совсем рядом. Открываю полог тента и вижу свои плавающие сандалии. Вода подошла вплотную к палатке, отступать дальше некуда, за мной скала. Голым выскакиваю под нескончаемый дождь, кое-как скатываю в кучу палатку со всем в ней находящимся и лезу на скалу. В пяти метрах есть полка и косая щель. Все оставляю там и снова вниз за остальными вещами. Байдарку подтянул ближе и крепко привязал за ствол лиственницы. Остаток ночи провел сидя на коврике накрывшись мокрой курткой. К утру дождь стих и стало невыносимо холодно. Я дрожал и жевал кусочек сухой лосятины сильно сдобренной перцем. Плеснул немного спирта в кружку и подставил ее под капель со скалы. Хороший глоток этой смеси согрел и потянуло в сон. Не знаю сколько времени я так провел, но очнулся от неудобной позы. Было хмурое серое утро только река грохотала на месте, где вчера стояла моя палатка.

Так перетаскивая рюкзаки по очереди приходится идти вверх по болотистой мари.

Важно сверить направление по карте и навигатору.

Грозовое небо. Старая изба с дырявой крышей.

Наконец то костер.

Такой был вид вечером.

Первые радости трудного пути

    Прошло трое суток,  прежде чем  спала вода и немного успокоилось течение. Зарубка на низкой лиственнице поднялась на метр, и уже сквозь тонкую пленку воды просматривалось каменистое дно настоящего берега. Каждое утро с надеждой глядя на гнущееся под напором  реки деревце я мысленно прикидывал на сколько спадет вода завтра. И вот настал день,  когда можно было собирать палатку и упаковывать высохшее снаряжение. Омытое дождями солнце припекало спину, грело расстеленный влажный спальник и пока еще довольно мокрый рюкзак. Вытряхнув из палатки мусор скопившийся за время длительной стоянки, переворачиваю ее вверх дном  к светилу и ветру для просушки. Байдарка лежит в тени большого куста ивы с приспущенными баллонами и ждет погрузки. Неспешная упаковка и увязывание поклажи отнимает не много времени, все движения отработаны и веревки отмеряны до необходимой длины. Смотрю на разобранный спиннинг размышляя куда его приторочить. А вдруг сегодня будет клевать рыба? Прошло уже десять дней а мне ни разу не довелось  поесть рыбки . То паводок, то прежние события на реке мешали рыбалки, но вот сейчас ничего не мешает, и погода отменная, почему бы не покидать! Недолго раздумывая кладу его поверх рюкзака и мешка с палаткой.  Надуваю боковые баллоны и моя «Маринка» приобретает женские формы и плавные обводы быстрого судна. Ее острый форштевень расходится тонкой линией к мидельвейсу  меняя синий цвет днища на оранжевую обшивку  борта.  Накинув веревку на большой валун иду осматривать место стоянки в надежде найти,  что то забытое при сборе. Нашлась старая брезентовая рукавица для снятия с огня горячего котелка. Нужная вещь. Отчаливаю.
   Реку не узнать. Уже спокойная она несет клочья пены недавнего паводка. Все береговые кусты тальника загнуты  вниз по течению. Берега в поворотах течения завалены палками и  смытой хвоей. Вода еще немного мутная, но большие камни на русле уже хорошо видны. Они светлыми пятнами выступают из бурой глубины русла. Ровно махать веслом не позволяет растянутое плечо. В  каком то одном положении снова и снова возникает эта неприятная ноющая боль в левом плече. Стараюсь поменьше напрягать растянутые связки и гребу ровнее и тише, все равно река бежит достаточно быстро,  а торопится мне теперь некуда. Природа очнулась от мокрого сна и засияла красками скромных цветов маревой тайги, в воздухе закружились стрекозы и появились слепни.  Сплавляясь вниз по течению, ветер всегда дует навстречу, хотя и тормозит скорость, за то сдувает надоедливых кровососов. Так проходят часы. Однообразные берега сменяются такими же в редких  чахлых  лиственницах. Их неопрятные вершины похожи на взъерошенное перо. Многие из них годами подмывались рекой и теперь свисают над ее водами словно пальмы в далеких тропических странах. Их дрожащие тени отражаются на живой поверхности воды. Плывешь по такой аллее нависших над тобой деревьев ощущая ,себя в сказочной стране где нет людей и машин. Только небо, река и тайга.
   От наступившей в полдень жары хочется пить . Я  часто наклоняюсь к борту и ладонью черпаю чистую холодную воду. Пью с наслаждение.  Такой вкусной воды мне давно не приходилось пить. Нагнувшись в очередной  раз  замечаю быстрое движение под  днищем. Что это было,  рассмотреть не удалось, но рыба была крупной. Быстро гребу к берегу и вытаскиваю за нос лодку до ближайшего  крупного камня,  чтобы привязать. Хватаю спиннинг и спешу туда, где стояла рыба. Первые броски не приносят успеха. Поднимаюсь выше на несколько метров – снова ничего. Может просто  нет клева или сильно жарко в полдень. Еще и еще кидаю в струю, под камень, на край мелкого переката, в сбойку течения – ничего. С досадой бреду обратно к лодке чтобы немного сдуть баллоны. На солнце они заметно окрепли, как бы не лопнули. Тут решаю попробовать поменять блесну на более желтую чем моя. Заменив красивый Мэпс на большую бронзовую вертушку с огромным крючком-якорем, просто кидаю под противоположенный берег. Не успела блесна коснуться воды, как сразу почувствовал резкий удар и стремительный потяг на глубину. Спиннинг изогнулся дугой и катушка затрещала разматывая плетеную леску на шпуле. Борьба продолжалась недолго и вот уже на галечнике бьется красавец ленок. Это первая рыба за столько дней. Решаю немедленно становиться на обед и варить уху. От каши уже подташнивает. 
   Маленький копченый котелок с трудом поместил в себя довольно крупную рыбу. Воды поместилось две кружки. Соль, маленькая головка лука, лавровый лист и перец. Ничего большего для супа в наличии не было. Пока все это кипело и булькало,  я сидел на корточках у костра и поправлял угли. Запах шел такой, что я чуть не захлебнулся слюной. Аккуратно взяв  котелок брезентовой рукавицей за раскаленную ручку, стараюсь найти более устойчивое место среди камней, чтобы нечаянно не пролить долгожданную еду. Большие куски вареной рыбы выложил на широкую корягу и принялся хлебать ароматный бульон обжигая губы и разгрызая  сухарик. Ложку за ложкой я подносил к губам, дул на нее разгоняя блески жира и проглатывал пьянящий аромат пожалуй лучшей в мире ухи с запахом костра. Большие куски рыбы солил отдельно и ел, вернее пожирал сочное желтоватое мясо линка в толстой разваренной кожице. Про спирт вспомнил уже когда съел добрую половину котелка. Но подумал, что не стоит отрываться от обеда.  Как мало нужно человеку для полного счастья. Всего  то пару тарелок рыбного супа. Возможно в городской жизни мы имеем другие ценности и более  утонченный вкус, но поверьте эта уха мне запомнилась надолго.
   Байдара скользила по бурлящей за бортом шивере  куда то вниз к новым поворотам судьбы. Солнце коснулось вершины далекой  сопки в синей дымке и с распадков потянуло прохладой. Пора было становиться на ночлег. Я не спешил и радовался такому хорошему дню который подарила мне сегодня жирного рыбу  в награду за пройденные испытания.       
   

Наконец то солнце и перестал дождь!

Другие краски природы.

И вода стала чистой.

Пустынно и тихо.

Отредактировано Старый ельник (Четверг, 25 января, 2018г. 10:08:44)

Часть вторая

          У притока Усмун

    Утреннее солнце радовало первый раз за много ненастных дней. Каким то особенным виделась  река и редкая лиственничная тайга  на другом низком берегу. Весла  методично погружались  в почти  посветлевшую воду не издавая звуков и не поднимая  брызг. Под днищем быстро проносились  каменные мели уложенные мелким гравием и песком с блесками слюды, отчего дно серебрилось в лучах солнца. Я отдыхал от гребли положив весло поперек лодки, стянул с себя красную флисушку и сучил ногами скидывая надоевшие неопреновые тапки. Ноги от них горели в жаркую погоду. Все снятое было привязано к борту  на случай переворота. Река еще не стала спокойной, временами она рвалась и металась в узких проходах между скал сдвинувшихся на ее многовековом пути. Но это была уже не та прыть, что всего несколько дней назад могла сломать мое судно и раздавить меня об утесы. Она выглядела нашкодившей девчонкой, которой было стыдно за свои недавние поступки. И вот теперь она ласкалась теплой и чистой водой, играла солнечными зайчиками на волнах и каменистом дне. Достав из гермы фотоаппарат привычно делаю несколько снимков с борта. За тем вытаскиваю навигатор и определяюсь. Пока этот мудрый прибор ловит спутники мое внимание привлекает мощный всплеск на ровном месте немного впереди  по ходу движения. Рыба начала ловить муху  а значит есть возможность поймать и ее. Отложив в сторону прибор разворачиваю нос байдары к берегу и стараясь не шуметь высаживаюсь на галечник.  Попутно глянув на экран где я сейчас нахожусь. До большой реки  Усмун, что является правым притоком остается пройти двадцать километров. Это совсем немного. По словам эвенка там должна быть хорошая изба, главное ее найти. Многие охотники тщательно прячут свои избушки опасаясь посторонних глаз. Кому охота пускать непрошенных гостей. Судя по описанию реки ниже Усмуна появляются длинные, широкие плеса и характер реки немного меняется в лучшую для меня сторону.
   Отвязав спиннинг решаю какую поставить блесну на яркий, солнечный день. Привлекает золотистая вертушка большого размера. Ставлю ее и бросаю в ничего не обещающее место. Мгновенный удар и сильный потяг вниз по течению. Удилище гнется и трещит тормоз , но рыба продолжает упираться и метаться где то в глубине реки. Казалось бы вся вода на просвет и ей негде спрятаться. Но я вижу только леску рассекающую воду и не малейшей тени на дне. Только подтянув добычу совсем близко сумел рассмотреть красивого, мощного ленка. Аккуратно вывожу его на мелководье. Он не прекращает биться даже,  когда я вынимаю тройник из его рта. Ленок крупный и отъевшийся за последний паводок. Вес его вероятно около трех килограммов.  Одной такой рыбы мне хватит и на сковородку и на уху. Делаю еще несколько пустых забросов и сматываю снасть. Сразу потрошу чтобы не испортилась и укладываю на прохладное дно в надежде приготовить скорый  обед.
    Пройдя еще немного по бесконечной шивере, мне наконец то попался приятный песчаный берег и много сухих дров на нем. Пристаю не раздумывая, очень хочется есть . Настроение прекрасное ,  позабыты все неприятности пройденного пути. Пока варится уха карабкаюсь на невысокий торфянистый бережок в поисках ягоды. Бескрайняя голубичная марь уходит к далеким сопкам теряющимся в сизой дымке расстояния. Переползая на коленях от одного куста к другому собираю в кружку крупные голубые ягоды. Некоторые давятся при малейшем прикосновении. Такие приходится сразу есть. С синими руками и коленками спустился я к костру. Обед был почти готов, как ухо уловило еле слышный звук лодочного мотора. Я встал и стал вслушиваться открыв немного рот . Звук исчез. Наверное мне почудилось . Тут же забыв про это приступаю к обеду. Жирная уха из хвоста и головы приправлена сушеным укропом , перцем и диким луком собранным тут же на каменистом берегу. Костей не много, за то хрящей и нежного жира хоть отбавляй. Сок течет по губам и стекая на уже густеющую бородку, капает мне на штаны. Два маленьких сухарика хорошо дополняют прозрачный и душистый бульон. Огромные куски жареной рыбы лежали на сковородке и шкворчали в масле. Толстая шкура ленка никогда не чистится от чешуи. У этой рыбы чешуя мягкая и глубоко вставлена в кожистые карманы. Скоблить  его большая проблема, да и не к чему. При жарении она превращается в толстую вкусную обертку розового  и сочного мяса. Обвалянная в сухарях приятно хрустит на зубах. Чувствую, что последние куски я съесть все равно не смогу, наливаю чаю в кружку с давленой голубикой. Наевшись сполна,  разваливаюсь на горячем песке.
    Пройдя достаточное расстояние на веслах и изрядно устав при этом, вижу еле заметную точку посредине реки. Ветер дует мне в спину унося мои запахи далеко вперед . Если это зверь, то он скорее всего быстро уйдет в тайгу. Но приглядевшись замечаю бурун воды рядом с растущей на глазах точкой. Теперь сомнения нет, - это моторка. Вскоре поравнялся с человеком на надувной резиновой лодке под мотором. Он помахал мне рукой и мы сошлись вместе.
   - Привет! Ты откуда такой? – спросил меня незнакомец в камуфлированном бушлате. Это был молодой парень лет тридцати, сухого телосложения с большим горбатым носом. Течение несло нас вниз пока он доставал сигареты и пытался прикурить на ветру.
   - Я с верховий. Третий день как плыву и ты первый кого вижу из людей. -  улыбнулся я в ответ на предложенную сигарету. – Спасибо . Не курю! Мы поговорили несколько минут про рыбалку, погоду и состояние воды. Он сказал, что ниже реки стоит их табор и там я могу заночевать . Поблагодарив незнакомца мы  оттолкнулись в разные стороны. Я поплыл вниз, а он еще долго дергал свой старенький мотор пока тот завелся выпустив большое облако синего дыма. Видимо обеденное видение было явью и слух не обманул меня.
    На широкой каменной косе стоял человек в сапогах и чистил рыбу. Вокруг плавали кишки  от ленков и сигов серебристая чешуя которых блестела на мелководье.
   - Мне сказали тут можно переночевать. – вылезая из байдары я протянул ему руку. – Николай. Я из Москвы. Мужик широко улыбнулся и сдавил в тисках свой мокрой ладони мою сказал, что его зовут Толян и он из Могочи. Тут подошли еше двое с солью и флягой под чищеную рыбу. Мы болтали и смеялись пока они тарили бочку а я разбирал свои вещи. Меня пригласили к костру и помогли нести герму со спальником и котелок. Далеко от берега , где кусты перешли в спелый лиственничный лес стояла добротная изба. На вытоптанном пятачке суетились люди, готовили ужин и сушили одеяла. Их было шесть человек. Мужики пробивались сюда на армейской танкетке БМП переделанной под вездеход из городка Могоча, что в трехстах километрах к югу. Проводником у них был якут Арканя из таежной деревни Моклакан  которая расположена там же на  Олёкме. Люди ехали за хорошей рыбалкой, но тоже попали в мощный паводок на Усмуне и довольствовались не многим. Мы разговаривали весь вечер. Ели рисовую кашу с тушенкой и немного выпивали остатки спирта. Когда начал накрапывать мелкий дождь они перебрались под броню своего боевого друга и растопив небольшую приваренную к полу печурку, принялись играть в карты. Свет мощной лампы озарял окрестные деревья и отбрасывал длинные тени в опускающийся  туман. .Я пожелал всем спокойной ночи и отправился в свою одинокую палатку. Долго еще слышался их смех и гудение электростанции, пока ее не заглушили , только тогда  вокруг воцарило прохладное безмолвие сибирской тайги. Было тепло и спокойно. Я спал.
               

Засолка рыбы. Проводник Арканя.

Вот на чем тут передвигаются по тайге.

Внутри печка и много места.

Раннее утро. Роса на подрастающих после давнего пожара молодняках лиственницы.

Приятная встреча и конец пути

   Серая пелена мелкого осеннего дождя повисла над мокрой тайгой. Утро не предвещало хорошей погоды не на сегодня, не на последующие дни. Радовало только то, что дождь не лил как из ведра, а значит резкого подъема воды не будет. Шлепая босыми ногами по мокрым щепкам возле избушки,  спускаюсь посмотреть на реку и байдарку.  Неосторожно наступив на ветку шиповника получил занозу в ступню и запрыгал на одной ноге обратно. День не задался с утра. Оставляю в подарок последнюю пачку сигарет, подпер  палкой  дверь и гружу лодку старательно привязывая поклажу.  Напоследок осмотрелся, не забыл ли чего и оттолкнул  корму на течение.
   Здесь Витим стал  уже и скорость его заметно выросла. Через два часа гребли поравнялся с устьем реки Калар – основным маршрутом туристов водников. Но на его берегах было безлюдно и грустно, и только чистая вода сильной струей ударила в борт моего судна. Скоро появились  скальные прижимы а по берегам березки и тополя. Эти редкие не хвойные  деревья на фоне бесконечных  однообразных лиственничной тайги  немного подняли настроение я решил пристать к берегу. Тут впадал  мощный приток давая возможность покидать спиннинг в надежде поймать рыбу. Ледяная вода обжигала  ноги и стоять долго не было сил. На другом берегу виднелись следы  какой то деятельности. Оставив удочку забираюсь выше и моим глазам предстает  картина неудачной охоты на кабанов.  Свежие покопки стада свиней видны повсюду. Они вышли из глубины узкого овражка, что тянулся вдоль русла  притока. Там высокие заросли папоротника и шиповника  делали их неуязвимыми  для охотника сидевшего в засидке  на двух прибитых к толстым деревьям жердях.  Скрываясь в темноте  вечера,  они шумно рыли мягкую песчаную почву в поисках сладких корешков и личинок жуков.  Человек  сидел и ждал их выхода на более открытое пространство для точного выстрела. Но кабаны и не думали  покидать надежную крепь. Сместившись к подножью сопки стадо обошло его за спиной  и принялось копать чуть дальше. Затем видимо человек неосторожно повернулся,  и звери бросились в  болото  ломая на своем пути  тонкие ветки черемухи и смородины. Резкий запах этого кустарника еще густо стоял в сыром воздухе. Неудачник  слез, покурил, и медленно спустился к лодке привязанной у протоки. Видимо  в этом месте  часто караулят  кабанов. В соседних кустах я нашел побелевшие кости копыт и свежую латунную гильзу калибра 30-06. Таким оружием не пользуются местные охотники.
   Задерживаться тут не было смысла , и я отчалил  дальше по быстрой воде Витима. Река словно большая книга, а каждый ее поворот новая интересная страничка. За скалой  появился длинный и спокойный плес,   где у высокого крутого берега была привязана  моторная лодка, а метров на десять выше вился сизый дымок костра. Это наверное промысловик и я смогу попросить его вывезти меня к БАМу. Мне так не хотелось с растянутым плечом плыть через  стремительные шиверы  Муйского хребта. Но  радоваться было рано. Лодка оказалась  резиновой,  а на транце висела Ямаха. Перед глазами нарисовалась картина одинокого путника на пустынной дороге к которому приближается единственный дорогой автомобиль. Шансов сесть в попутку практически  нет.  Быстро разворачиваю нос байдары и завожу лодку в улов за кустами.
   - Люди есть! В ответ из кустов высунулись две физиономии.  Один поменьше ростом стал спускаться по высокому осыпающемуся берегу ко мне, другой крикнул  чтобы я поднимался на чай. Вышедший из кустов оказался  то  ли якутом, то ли эвенком и поздоровавшись   протянул мне руку : - Иван! Мы подтянули  байдару к корням  ивняка и он помог мне поднять рюкзак к костру. Наверху я увидел палатку, импровизированный столик, толстые лиственничные чурки вместо стульев, навес над затухающим костром из коры и груду снаряжения под  целлофановой  пленкой. Из под края  которой выглядывали ласты  и  баллон акваланга.  По количеству «стульев» было понятно, что их тут двое  и живут они здесь не меньше недели, и что не смотря на внешнюю простоту и устройство быта , люди они не местные. Второй  поджарый парень  русской  внешности  одет  в  ношеную  инцефалитку, сапоги и меховую безрукавку. Такие  носили  раньше таежные люди на осеннем  промысле ореха и рыбы. Разговорились . Парни ждали кого то и  коротали дождливые дни  без  рыбалки на концентратах.
   - Еще три четыре дня назад Витим  вот тут стоял, - говорил  Сергей, мой новый знакомый, и указывал на полоску намытых  хвойных  иголок в паре метров от костра. – Ты поэтому и спрашиваешь  зачем на лодке такая длинная веревка. Вода за последние дни упала метров на шесть! Мы разговаривали о реке, рыбалке, а когда перешли на охоту, мне показалось, что  мой собеседник как то по особенному  относится к тайге и зверю. В его словах  мелькали термины и обороты  речи не свойственные простым охотникам.  Когда я его спросил где он учился, то ответил в Иркутском институте на кафедре  охотоведения… Я молча встал и пошел к байдаре . Кто бы мог подумать, что судьба  вот так подарит встречу охотоведу из Москвы с охотоведом из Иркутска. Он непонимающе смотрел мне в след, но когда увидел  в моей руке помятую  пластиковую бутылку с остатками спирта, то расплылся в улыбке. Его помощник Иван уже открывал  банки тушенки и салатов, на сковороде под каплями дождя шипело и брызгалось жарившееся сало. Разговор затянулся. Оказалось он отдыхает здесь каждый   год. Ловит рыбу ныряя с подводным ружьем, собирает интересные камни на дне реки и скоро пойдет обратно вверх, как только к нему присоединятся его друзья. Запас бензина он оставлял на каждой сотне километров. Мы рассказывали друг другу забавные истории со времен учебы, охоты  и жизни. Смеялись и выпивали  по маленькому глотку разведенного в кружке спирта. Но тут вдали показались люди на катамаране и желтый каяк. Тот самый, что  лежал  в  камере хранения на вокзале в Чаре. Их мелькающие в воздухе весла были видны очень далеко. Мы спустились к воде и позвали их к берегу. Ребята оказались теми  москвичами, с которыми я забрасывался на вахтовом Урале. Они только еще плывут свой маршрут, когда я сумел пройти вдвое большее расстояние. Конечно же была общая ночевка и долгие разговоры у костра. Сергей с Иваном нашли в этом  веселую  компанию, я знакомых попутчиков для  прохождения  опасного участка реки. Как бывает всегда в таких случаях веселье перешло далеко за полночь и закончилось песнями. Пели песни Визбора и другие известные широкому кругу людей. Слова лились сами собой и никто не вспоминал следующий куплет. Потом хором тянули русскую « Издалека долго. Течет река Волга…». В завершении концерта я исполнил казачью песню « Не для меня Дон разольется». Видимо пел я с душой и мой мощный голос звучавший в ночной тайге поверг их в восторг. Все хлопали в ладоши и просили спеть  еще. Так продолжалось долго.  Поистине это был счастливый финал моей экспедиции. До окончания которой оставалось пройти меньше сотни километров. Где то там, за широким разливом Бамбуйской котловины скрывался очень опасный участок Витима, где скалы сжимали его в узкий стремительный поток и несли на огромной скорости несколько десятков километров  прорезая  высокие горы Южно-Муйского хребта. Хмель кружил голову. Сытый и согретый костром я завернулся в спальник и уснул безмятежным сном позабыв про боль в плече.
   Утром следующего дня мы простились. Быстро собрав вещи в гермомешки, увязали поклажу и отчалили.  Широкий Витим сначала плавно качал нас на валах,  пугал возникающими воронками водоворотов и стремительным течением то с одного, то с другого берега. Стараясь держать нос байдарки вниз по течению, я напрягал болевшее плечо борясь с сильным встречным ветром который несся вверх по каньону и постоянно пытался развернуть меня боком к волне.  Особенно сильно завывал в узком горле Муйского хребта, когда могучая река сжималась с боков вертикальными  скалами и  ускоряла свой  безумный бег,  поднимая белые валы.  Грохот воды многократно отраженный  эхом от утесов создавал иллюзию чего то ужасного и дикого. Грести нужно было не переставая и сильно, чтобы избежать воронок и вовремя перейти к другому берегу где нет камней в стремнине. Мои товарищи тоже быстро работали  веслами. Их поднятые руки то показывались на гребне волны, то совсем исчезали из виду. Так длилось около двух часов.  Наконец совершенно измотанные и со сведенными от напряжения мышцами, выплыли на спокойный плес  реки Таксима. Вытаскиваем лодки и отчерпываем воду. Все веселые и мокрые. Руки еще дрожат от напряжения и полученного адреналина. Впереди уже виден  БАМовсий  мост  через  Витим. Это конец нашего совместного плавания и моей поездки в прекрасный и суровый край Забайкалье.  В небольшом путейском поселке удалось договориться  о  бане с добрейшим мужиком жившим у берега. Он оказался тем комсомольцем 70х годов, которые ехали сюда строить железную дорогу. Они  еще сохранили веру в скорое процветание этого забытого Богом края. Нет  магазинов, скудная заработная плата и спартанские условия быта не согнули их характер и наверное уже не смогут сломить волю.  На морщинистом лице заросшим поседевшей щетиной светятся добрые  глаза  русского человека, привыкшего делать все самому и надеяться только на себя.
    Всю ночь лил надоевший дождь наполняя сыростью давно не сушеную палатку.  Рано утром пришел  локомотив с тремя вагонами.  Пассажиры видя наше положение не стали ворчать из за воды стекающей с рюкзаков втиснутых на верхнюю полку. И лишь  молча подвинулись в сторону. В Таксимо  удачно купил билет до Северобайкальска, где и встретил на берегу Байкала свой День Рождения. Коньяк, лимон и вяленый омуль. Я сидел на сухой коряге опустив ноги в чистейшую воду и смотрел на Баргузинский хребет  еще хранивший остатки зимнего снега. Солнце грело лицо и так не хотелось уезжать в ненавистный город Москву.
  - До свиданья Сибирь! Я навеки  твой гость  и странник!
  Пять долгих дней проведенных в душном поезде вымотали меня окончательно. После прохладных ночевок в тайге,  жара в плацкарте казалась  невыносимой.  Вот наконец и  Казанский  вокзал. Снуют носильщики, милиционеры и путейцы в оранжевых жилетках. Среди  пестрой толпы замечаю знакомые глаза и белый кружевной платок  на плечах. Она смотрит на мое загорелое и  похудевшее лицо покрытое  густой щетиной, - Ты вернулся!
  - Спасибо тебе за твои молитвы, радость моя. Без них я бы наверное не прошел  эту реку до конца. Они спасали меня от близкой гибели. Разве я мог не вернуться к тебе.
   Дальше было все обычно. Горожане снующие по своим делам, пробки на улицах, неоновые рекламы и извечный  шум столицы, такой непривычный для отдохнувших ушей.
         

Старая избушка в которой спал медведь.

Лежка у порога. Так медведи выходят в окна 

Сергей охотник, камчадал.

Бамбуйская котловина. Сопка Многообещающая.

Паводок на р. Витим. Мост БАМ.

Стелла в Таксимо.